интернет-магазин белорусского трикотажа. www.bel-moda.by  

 
 

Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона
(1941-1944). А.А. Гребенкина.

  реклама





  


   страницы     
-----------------------------------------------

Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизонаСРАЖЕНИЯ НА КОБРИНСКОМ УКРЕПЛЕНИИ

   Длительное время шли бои на самом большом по площади Кобринском укреплении. Оно прикрывало Цитадель с севера и востока. В первый день войны здесь сложились самостоятельно действовавшие участки обороны: казармы 125-го стрелкового полка, район жилых домов семей командного состава, Восточные валы и Восточный форт.
   125-й стрелковый полк занимал северо-западную часть укрепления. Из-за Буга фашисты открыли прицельный огонь по солдатским казармам и домам командного состава. Вражеские снаряды падали почти на каждый квадратный метр площади. А здесь находилось шесть одноэтажных зданий, в которых жили семьи командиров Шабловского, Семочкина, Гончара, Кропельницкого, Войтенко, Дулькейта, Дербенева, Тихомирова, Гаврилкина, Коломийца, Кравченко, Засорина, Помисского, Калиновского.
   Левее от них располагалось более 10 двухэтажных домов семей командиров 333-го стрелкового полка. В каждом доме проживало по 10-12 человек. Примерно 30-36 семей, около 150 человек.
   Ольга Григорьевна Помисская рассказывала, что в их комнате от первого взрыва снаряда упал патефон со стола, отвалилась стена, разрушив часть дома. Была ранена соседка Мария Ильинична Калиновская. Чудом осталась жива ее семилетняя Галочка. Жильцы дома, схватив детей, устремились под лестничную клетку. Раненую перевязали, а потом, в период минутного затишья, перебрались в подвал. В нем зимой хранили уголь, а теперь он был свободный, но очень грязный. Собралось там человек 20. Туда женщины перевели детей, внесли Марию Калиновскую, ее дочь, а потом - и раненых бойцов. Очень много было убитых.
   Несмотря на крайне тяжелую обстановку, по приказу командира полка майора А.Э. Дулькейта и его заместителя по политической части батальонного комиссара С.В. Дербенева подразделения по боевой тревоге стали выходить в пункт сбора. Отдельные группы воинов занимали оборону у внешнего вала крепости, другие продвигались к северо-восточной окраине Бреста. Они вступили в схватку с превосходящими силами противника. В западной части укрепления бойцы во главе с младшим лейтенантом Ф.А. Полтараковым атаковали гитлеровцев и выбили их оттуда.
   Проявляя мужество и отвагу, бойцы и командиры 125-го стрелкового полка сражались у Северо-Западных ворот под руководством заместителя политрука П.Н. Никитина. Остальные воины полка под натиском врага вынуждены были отойти к Западному и Восточному фортам, сдерживая противника на подступах к домам командного состава.
   Татьяна Сазоновна Семочкина вспоминала:
   «Наша семья жила недалеко от штаба 125-го стрелкового полка, в домах комсостава. Разбудили нас в то памятное утро, 22 июня, взрывы, грохот и последние страшные крики умирающих соседей по дому. Проснулись испуганные дети - Диночка четырех лет и Володюшка двух лет. Сама была беременная. Квартира густо усеяна битым стеклом. Пробираясь к детям, сильно поранилась. На коленях, руках застряли осколки стекла. Муж, Семочкин Илья Егорович, заместитель командира по политической части 2-го батальона 125-го стрелкового полка помог мне справиться с порезами, быстро оделся, сказал мне, что, видимо, началась война, простился с нами, меня просил только об одном - уберечь детей.
   Илья Егорович нагнал группу бойцов и командиров, которая под руководством капитана В.В. Шабловского решила пробираться в Цитадель к своим подразделениям. Только у старшины, приставшего к ним по дороге, была винтовка и пара гранат. У командиров - одни пистолеты. Им удалось добраться до дороги в Цитадель. Но тут фашистские автоматчики и пулеметчики, захватившие земляные валы над правым берегом реки Мухавец, открыли по группе прицельный огонь. Дорога к Трехарочным воротам, которые вели в Цитадель, была отрезана. Подобрав убитых и раненых, командиры и бойцы возвратились к жилым домам и организовали оборону на этом участке, там, где их застала война. Муж погиб в первый день войны».
   У Западного форта по заданию комиссара СВ. Дербенева обороной руководил лейтенант Петр Иванович Давыдов, командир одного из пулеметных взводов 125-го стрелкового полка. Там же укрылись около 50 женщин и детей из домов командного состава, которые проживали в северо-западной части Кобринского укрепления. Среди них в течение трех суток находилась жена лейтенанта П.И. Давыдова - Ангелина Иосифовна.
   П.И. Давыдов в первый день обороны был дважды ранен. Второе ранение было тяжелым. Двигаться он уже не мог. Женщины отнесли его в каземат, сделали перевязку. На следующий день, окружив Западный форт, фашисты подвергли его интенсивному обстрелу из крупнокалиберных орудий. Неоднократно бомбили. Горстка советских воинов попрежнему сражалась. И вторую ночь не утихали бои. Кольцо окружения все более сжималось. На третий день обороны группа фашистов ворвалась в форт и, угрожая оружием, заставила женщин и детей выйти из укрытия. Фашисты стали проверять форт. Из крайнего каземата послышались выстрелы. Вскоре оттуда выполз раненый гитлеровец с перекошенным от страха и боли лицом.
   - Там русский, - простонал он.
   Фашисты не решались более заходить в подземелье. Они заставили женщин выносить оттуда трупы немецких солдат. С тревогой в сердце спускалась в каземат и Ангелина Иосифовна. Она все еще надеялась застать Петра в живых и оказать ему помощь. Петр Иванович Давыдов лежал в дальнем, затемненном углу каземата, с зажатым в руке пистолетом. До последнего патрона сражались он и его красноармейцы. Все они погибли смертью героев. Из кармана гимнастерки мужа дрожащими от волнения и горя руками Ангелина Иосифовна вынула комсомольский билет, удостоверение личности и спрятала их недалеко от места гибели. Труп прикопала землей и вышла к женщинам и детям.
   Гитлеровцы разместили их в конюшне пограничной заставы, а позже водворили в тюрьму, которую освободили от уголовников».
После выхода из брестской тюрьмы в июне 1941 г. Ангелина Иосифовна вместе с Лидией Толстик решила добраться до родного Минска. Шла пешком. А.И. Давыдова была беременна. Недалеко от станции Жабинка женщины завернули в деревню Старое Село, чтобы отдохнуть и приобрести хоть какую-нибудь пищу у крестьян. Население этой деревни, как им было известно, укрывало семьи командиров, размещало их у себя. В Старом Селе расселилось шесть семей командиров. Рядом, в Старосельском лесу, располагалась партизанская группа С.С. Шиканова.
   В деревне произошла неожиданная и радостная встреча Ангелины Иосифовны Давыдовой с Сергеем Сергеевичем Шикановым - бывшим командиром пулеметной роты 125-го стрелкового полка, где служил и ее муж. Вместе обсудили сложившуюся ситуацию. От С.С. Шиканова Ангелина Иосифовна получила задание установить связь с минскими антифашистами, выяснить обстановку и получить инструкции.
Добралась до Минска, но от пережитого горя и тяжелой дороги роды у Ангелины Иосифовны прошли с большими осложнениями: умер родившийся ребенок, сама длительное время болела. Летом 1942 г. во время обмена кое-каких вещей на продукты питания встретилась с партизанами специальной группы, которой командовал Станислав Алексеевич Ваупшасов; А.И. Давыдова стала связной между спецгруппой и минским подпольем. Из леса в город она приносила взрывчатку, мины, толовые шашки, а из Минска доставляла партизанам медикаменты, перевязочные материалы, информировала командование о настроениях минчан, о размещении контрольных постов, о пропускном режиме, о расквартировании вражеских гарнизонов в Минске.
   У А.И. Давыдовой были знакомые железнодорожники. С их помощью добывала графики продвижения эшелонов с живой силой, техникой и горючим. С подпольщиками подрывала вражеские эшелоны с горючим.
   В сентябре 1943 г. ей было поручено передать зашифрованное письмо подпольной группе в г. Минске и узнать, кто совершил покушение на гауляйтера Белоруссии Кубе, так как ребята из отряда С.А. Ваупшасова тоже получали такое задание. Вместе с А.И. Давыдовой в столицу были направлены партизаны Александр Кононцев и Александр Кулешко. А. Кононцев был переодет в форму немецкого офицера. Он владел немецким языком.
   Мужчины имели самостоятельное поручение. Выполнение задания шло к концу, но на обратном пути на Слуцком шоссе у деревни Озеры их задержали немцы. Ангелине Иосифовне удалось незаметно переложить шифровку из сумки в носовой платок, а затем проглотить ее. Группу подпольщиков привезли снова в Минск и передали полевой жандармерии. Посадили в тюрьму по ул. Володарского. Начались допросы. Фашисты добивались одного: имела ли она связь с партизанами и при каких обстоятельствах познакомилась с немецким офицером. Но поскольку у подпольщиков все было детально оговорено и такой случай был предусмотрен, то Ангелина Иосифовна твердила одно и то же, что познакомилась с офицером случайно. Была на Суражском рынке, подошел к ней немецкий офицер, попросил ее пройтись с ним. Она ответила, что занята, что должна приобрести кое-какие продукты и кое-что поменять из одежды. После этого она может с ним встретиться. Он дал согласие ее сопровождать. Ей это было очень удобно, так как с немецким офицером она себя чувствовала в безопасности. Второго человека тоже не знает, шел с ними рядом, нес мешок с какими-то вещами, как и она, видимо, на рынок. С партизанами связи не имеет. За отсутствием прямых улик ее и А. Кулешко освободили через неделю. Ангелина Иосифовна была убеждена, что переводчик был антифашистом, поэтому способствовал освобождению ее из тюрьмы.
   Ангелина Иосифовна вернулась на свою базу. А вскоре от связных стало известно, что фашисты ищут женщину в красном пальто. Это разыскивали А.И. Давыдову. После этого случая ее с другими товарищами отправили на Большую землю. После освобождения столицы Белоруссии А.И. Давыдова вернулась в свой город.
   В районе Восточного и Западного фортов и в южной части Кобринскго укрепления, напротив Северных ворот, находились жилые одноэтажные и двухэтажные дома. В них проживало около 100 семей командиров. Гитлеровцы вели прицельный огонь по домам.
Оборону в районе этих жилых домов взяли на себя капитан Владимир Васильевич Шабловский - командир 2-го батальона 125-го стрелкового полка - и старший политрук, секретарь партийного бюро 333-го стрелкового полка Почерников Иван Михайлович.
Защитники приобретали огнестрельное оружие в ходе боев, сражались с исключительным упорством и мужеством. Женщины тоже принимали участие в защите осажденного участка. Перевязывали раненых, подносили бойцам камни, кирпичи для заделки пробоин. Очень смело действовала жена капитана В.В. Шабловского Галина Корнеевна.
   Старший лейтенант медицинской службы 333-го стрелкового полка 6-й стрелковой дивизии Валентина Сергеевна Раевская жила в одном из домов на этом участке. С первыми взрывами снарядов в крепости она выскочила в коридор. Там уже было много людей. Они стояли, не решаясь выйти из дома, так как от сильных взрывов снарядов дрожала земля. На улице и в домах были раненые, убитые. Раненые нуждались в помощи. Валентина Сергеевна вбежала в свою комнату, схватила санитарную сумку и все, что могло пригодиться в качестве перевязочного материала - полотенца, простыни, и побежала на помощь людям. Перевязала несколько раненых, а потом попыталась пробраться в свою часть, которая находилась недалеко от Тереспольских ворот в районе Цитадели, но ей не удалось. Пришлось вернуться к раненым в дома комсостава. В это время ранило политрука И.М. Почерникова. Его принесли в здание. Валентина Сергеевна оказала ему помощь. Фашисты уже приближались к домам. В двери, окна бросали гранаты. От разрыва одной из них было ранено несколько человек, в том числе и Валентина Сергеевна Раевская. Осколки попали ей в живот, бедро и руку. Она потеряла сознание. Помощь B.C. Раевской оказала незнакомая девочка-подросток, помогавшая перевязывать раненых, которые подходили или подползали к дому. И снова вели бой с фашистами. В состоянии полной беспомощности B.C. Раевская попала в плен.
   Вместе с раненым мужем И.М. Почерниковым сражалась и его жена Александра Васильевна. Почерниковы жили в доме № 9. Туда в первые минуты войны попала бомба. Под обломками обвалившегося здания их дети - шестилетний Алик и пятилетняя Ниночка - были заживо погребены. Шура Почерникова не потеряла самообладания. Она проявила большую выдержку, попросила выделить ей трофейное оружие для борьбы с врагом. А фашисты, перебегая от дома к дому, кричали: «Сдавайтесь!» Иван Михайлович посчитал патроны: три, осталось всего три. Вопрошающе и сурово посмотрела на него Александра Васильевна. «Что будем делать?» «В плен не сдадимся», - сказал муж. - «Я с тобой». Почерниковы предпочли смерть.
Группа бойцов под командованием капитана В.В. Шабловского продолжала сражаться в домах комсостава трое суток. 24 июня гитлеровцы бросили против них танки. Появились они внезапно из-за вала. В.В. Шабловский обвел взглядом бойцов. Здесь тоже находилась группа женщин и детей. Как отразить бронированный удар, как спасти находившихся рядом женщин и детей? А танки уже стреляют в упор по окнам, серые шеренги окружили дом, в котором оставалась горстка раненых воинов. Плен оказался неизбежным.
Группу военнопленных вели под усиленным конвоем. С перевязанной рукой шел капитан В.В. Шабловский. Группа приближалась к старому мосту, перекинутому через обводный канал у Северо-Западных ворот. На середине моста Шабловский оттолкнул фашиста и, крикнув: «За мной!», - бросился в воду. Тут же автоматная очередь сразила его. Так, презрев смерть, погиб коммунист на глазах у жены и дочерей.
В одном из подвалов, недалеко от дома № 8 собралось несколько семей, в том числе Клавдия Иванова-Педоренко, Варвара Шмелева, Ефросинья Лисецкая. Рядом с ними оборону возглавил политрук, заместитель командира роты по политчасти 1-й пулеметной роты 333-го стрелкового полка Иванов Николай Яковлевич. Он собрал вокруг себя бойцов. У него был только пистолет, у бойцов две винтовки. Первое, что приказал политрук, - стрелять метко, добывать оружие у врага. В течение двух часов боя эта задача была решена. Группа сражавшихся разделилась надвое. Одна из них прорывалась на восток, но ей не удалось вырваться из окружения, она продвинулась восточнее домов, укрылась в земляных валах. Вторая, во главе с Н.Я. Ивановым, оказывала сопротивление врагу у домов командного состава до 25 июня. Н.Я. Иванов был ранен в ногу и руку. Бойцы помогли внести его в подвал, женщины сделали ему перевязку. Его жена Клавдия Афанасьевна окончила курсы медицинских сестер, поэтому умела обработать и перевязать рану. Перевязочным материалом служила простынь, в которую была завернута пятилетняя дочь Линочка. Женщины из своих скудных нательных вещей, простыней наскоро подготовили перевязочный материал. Ефросинья Ивановна Лисецкая, Клавдия Афанасьевна Иванова-Педоренко, Варвара Шмелева и другие жены командиров 125-го стрелкового полка подбирали раненых, вносили их в подвал, оказывали им первую медицинскую помощь.
К.А. Иванова-Педоренко и Е.А. Лисецкая видели, как машинистка штаба 333-го стрелкового полка Клавдия Сотникова, оказывая помощь одному из раненых, была убита фашистами. Такая же участь постигла и жену лейтенанта, командира роты связи этого полка К.Ф. Братчикову.
Клавдия Афанасьевна Иванова-Педоренко вспоминала о бесстрашном Косте Кузьмине, молодом красноармейце из хозяйственной части, который дрался с врагом до последнего патрона. Когда кончились боеприпасы, он увидел неподалеку убитого фашиста с автоматом и пополз, чтобы добыть оружие. Овладев автоматом, он уничтожил нескольких врагов. Сам был тяжело ранен. Клавдия Иванова-Педоренко и Варвара Шмелева внесли его в подвал. Чтобы спасти ему жизнь, требовалось хирургическое вмешательство, но эту работу никто из женщин выполнить не мог. Костя попытался нацарапать на котелке, видимо, адрес родителей. Потом взглядом поманил Клавдию Афанасьевну и, подавая котелок, очень тихо сказал: «Берегите, помните Костю Кузьмина, жаль, что мне так мало удалось уничтожить этих гадов». Костя умер. Нацарапанную надпись на котелке не удалось разгадать.
Валентина Федоровна Севрук работала фельдшером в медсанчасти 132-го отдельного конвойного батальона НКВД. В момент начала войны она находилась в городской квартире за Северными воротами. От первых взрывов в Брестской крепости она проснулась. Дома никого не было. Муж, лейтенант Киричук, несколько дней назад выехал в служебную командировку. Наспех одевшись, Валентина Федоровна побежала в крепость: Крепость полыхала, там, конечно, были раненые. Именно это волновало Валентину Федоровну. Одной из немногих ей удалось в то утро проскочить в крепость. Уже потом, спустя много лет, она сама удивлялась, как сумела пройти сквозь огненный смерч. Но в свою часть попасть не смогла. Казарма находилась на самом берегу Буга, между Тереспольскими и Холмскими воротами, а штурмовые группы гитлеровцев обошли Тереспольскую башню и ворвались в Цитадель. Дорога к казарме батальона была отрезана. Валентина Федоровна добралась лишь до домов комсостава Кобринского укрепления и оказалась в группе 2-го батальона 125-го стрелкового полка. И здесь вместе с другими женщинами она выносила раненых бойцов из-под огня, оказывала им помощь. Женщин, раненых и детишек приходилось укрывать за развалинами домов, под лестничными клетками.
Вскоре оставаться в жилых домах комсостава женщинам, детям и раненым было невозможно. Для них поступила команда - отойти к пороховым погребам. Немногим удалось туда добраться. Под непрерывным огнем красноармейцы, женщины с тяжелоранеными и дети устремились туда. Здесь погиб командир роты 37-го отдельного батальона связи младший лейтенант А.М. Бобков, пытавшийся защитить детей от разрыва гранаты ценой собственной жизни. Здесь же погибли его жена, Раиса Никаноровна, дочь Азальда и несколько бойцов.
Его сын, Александр Алексеевич Бобков, в то время шестилетний мальчик, вспоминает: «И сейчас вижу: женщины, дети, объятые ужасом, бегут в поисках укрытия, втискиваются в бетонную нишу. Меня ранило. Словно что-то раскаленное приложили к левой лопатке и правому бедру. Что-то горячее потекло по спине. Лихорадочно ищу глазами маму. Она и сестренка лежат неподвижно. У сестры небольшая рана на переносице. Я тогда не понял, что их уже нет среди нас, живых. Снова взрыв. Еще боль в левой ноге и спине. Тринадцать ран оказалось на моем теле».
Валентина Федоровна Севрук в каземате земляного вала при тусклом свете коптилки, сама раненная в руку, перевязывала раненых. В первую ночь она обнаружила небольшой запас воды. За ней ползали в разрушенные дома комсостава, а затем копали сырой песок и высасывли из него влагу. Никто не жаловался. Все жили одной мыслью, что скоро придут наши основные части и разобьют врага. Вместе с Валентиной Федоровной Севрук ухаживала за ранеными и детьми Валентина Коновалова. На третий день закончились медикаменты, перевязочные материалы, не было воды и пищи, на исходе были и боеприпасы. В последнюю ночь, 27 июня, стрельба прекратилась.
«Неужели конец? Может наши пришли?» - теплилась надежда. Но из мощного динамика, установленного на машине, враги предложили сдаться. «Будем стоять насмерть, - решили бойцы. - Здесь наш последний рубеж».
И снова загремели выстрелы. Тревожило лишь одно: вместе с бойцами в каземате были семьи комсостава.
«Валентина, ты хорошо знаешь крепость, - сказал ей сержант, - помоги женщинам и детям выбраться. Временно спрячьтесь в деревушке, а там, может быть, удастся пробиться на восток. Веди людей». И никто тогда не знал, что эта хрупкая 23-летняя, не щадившая себя женщина скоро должна стать матерью.
Ночью небольшая группа попыталась выйти из крепости, но фашисты их обнаружили и открыли огонь. Гитлеровцы окружили женщин и детей плотным кольцом конвоя. Пинками, ударами прикладов в спину подгоняли женщин, ослабевших от горя, истощения и ран. Гитлеровцы кричали им что-то злое и повелительное, хохотали, тыча в них пальцами. Пленные женщины в изодранной одежде, почерневшие от пыли и копоти, вызывали у фашистов веселое настроение, удовлетворение. Несчастных фотографировали.
Валентина Федоровна Севрук была контужена, потеряла сознание. Когда пришла в себя, то оказалась в городской больнице, где ведущий хирург СТ. Ильин принимал меры для спасения раненых защитников Брестского гарнизона, бойцов и командиров Красной Армии под видом пострадавших гражданских лиц города. Сюда советские люди приносили и привозили раненых из крепости. Вместе с В.Ф. Севрук здесь находился боец Калугин, Алик Бобков и другие защитники крепости. Как только состояние здоровья В.Ф. Севрук улучшилось, она вошла в группу медработников больницы, помогала врачам. Окрепших командиров и бойцов отправляли в лес.
Вскоре фашисты провели в городской больнице аресты, организовали свой госпиталь, раненых и больных советских воинов стали отправлять в лагерь для военнопленных в Бяла-Подляску. В.Ф. Севрук тайно ушла из больницы, чтобы продолжить борьбу с оккупантами в тылу врага.
Алик Бобков попал в железнодорожную больницу. Там его подлечили, а после выписки его забрала в свою семью Елизавета Степановна Базелевич, бывший бухгалтер этой больницы. Через 14 месяцев его разыскала родная тетя - Александра Васильевна Стивцева. С ней он жил до осени 1944 г., до образования Брестского спецдетдома № 1, где он воспитывался. (Дети-сироты значительно лучше обеспечивались материально, чем население страны.) И только через многие годы, став взрослым, он узнал точную дату, место своего рождения и настоящее имя - Леонид, увидел фотографию отца Алексея Максимовича Бобкова. (Позже стал врачом.)
Ирина Капитоновна Силукова - жена командира танкового взвода 75-го отдельного разведбатапьона Силукова Михаила Александровича - вместе с другими пережила полные тревоги и опасности дни начала войны и весь период немецко-фашистской оккупации. С первыми обстрелами Брестской крепости, не успев попрощаться с мужем, который тут же отбыл на свои боевые позиции, она и другие женщины с детьми собрались в небольшом подвале, который находился рядом со стадионом, на правом берегу реки Мухавец. Подвал был приспособлен для хранения солений и овощей.
«В первые минуты войны, - рассказывала Ирина Капитоновна, - среди нас уже появились раненые. Требовались вода, пища, медикаменты, перевязочный материал. Ночью женщины помоложе пробирались в свои разбитые квартиры и на ощупь находили необходимое для детей, для перевязок. Но всего этого оказалось так мало, и угроза смерти без пищи, без воды нависла над нами. Особенно трудно было маленьким детям. Они не понимали ужаса случившегося и в подвале раздавались крики: «Мама, мамочка, воды!» Иногда ночью Ирина Капитоновна, а с нею и другие женщины, выходили из подвала наверх, ползли к реке Мухавец, чтобы напиться и набрать воды для детей, раненых и больных. Ползли и прислушивались: где же идут бои? Где избавление? Но огненные всполохи, раскаты артиллерийского грома удалялись на восток».
На четвертый день в подвал ворвались фашисты. Два солдата с автоматами и поляк-переводчик в штатском кричали: «Век! Шнель!» - и угрожали оружием. Переводчик приказал, чтобы выходили из подвала и не разбегались, а кто посмеет бежать, тому смерть. И повели пленных по улице Каштановой. Все новые и новые группы женщин с детьми присоединялись к ним. Всех привели в переполненную тюрьму. Первой же ночью Ирине Капитоновне вместе с подругой Таней Чулковой удалось убежать из тюрьмы. Скрывались они от гитлеровцев в городе на квартире жены политрука роты 75-го отдельного разведбатальона Владимира Дубровского. А потом, когда начались повальные облавы, тоже ночью, таясь от патрулей, ушли из города на хутора. «Два раза мы с Таней, - вспоминала Ирина Капитоновна, - попадались в руки предателей. Под угрозой оружия нас сдавали в комендатуру, два раза отправляли как рабов в Германию, а все-таки мы убегали. Хороших людей было много. Неделями мы отсиживались, обогревались их теплом. Помогали нам местные жители, чем могли: давали одежду, обувь, кормили, заботились о нашей безопасности. Советские патриоты сохранили нам жизнь».
В феврале 1943 г. жители деревни Корочня Антопольского района Брестской области помогли И.К. Силуковой связаться с партизанским отрядом имени Орджоникидзе Пинского партизанского соединения.
Жена старшего лейтенанта, начальника полковой школы 44-го стрелкового полка 42-й стрелковой дивизии Василия Ивановича Бытко - Лидия Алексеевна - с двухлетним сыном Георгием и матерью Василия Ивановича 70-летней Матреной Васильевной и другими женами комсостава укрылись в своих домах. Во второй половине дня 22 июня они попали в плен. Фашисты глумились над пленными. Они вывели их из домов, построили и заставляли много раз ложиться и вставать. В это время подтягивали живую силу и военную технику к другим домам командного состава. Затем пленных повели за Буг по направлению к г. Бяла-Подляска. По пути фашистские конвоиры встретили немецкую автомашину с офицерами, которые дали новую команду - вести женщин, детей и раненых обратно в крепость. Там их использовали так же, как и других, в качестве заложников. И только 24 июня отправили в брестскую тюрьму. Здесь к ним приходили немецкие офицеры, из католического костела ксендз, которые настойчиво уговаривали женщин отказаться от социалистической Родины, пытались хоть кого-нибудь завербовать. Фашисты предлагали пойти в крепость, поговорить с ее защитниками о сдаче в плен, обещали награды, помилование семьям защитников. Агитация фашистов не имела успеха: предателей не было. Продержав неделю в переполненной тюрьме и не найдя среди женщин малодушных, фашисты их отпустили.
В районе восточных валов женщины с детьми укрылись в штабе дивизиона и в механической мастерской 3-й батареи 98-го отдельного противотанкового артиллерийского дивизиона. Героическую оборону на этом участке возглавили старший политрук Нестерчук Николай Васильевич и начальник штаба 98-го отдельного противотанкового артиллерийского дивизиона лейтенант Акимочкин Иван Филиппович. Вместе с ними в боевом строю были замполитрука Григорий Деревянко, ефрейтор, наводчик Василий Волокитин, водитель гусеничного трактора Александр Зайцев, ефрейтор, киномеханик 98-го отдельного противотанкового артиллерийского дивизиона Николай Соколов, рядовые Иван Колесников, Михаил Дубинин и др.
Здесь была жена заместителя командира по политической части 3-й батареи 98-го отдельного противотанкового артиллерийского дивизиона А.А. Костякова - Елизавета Сергеевна. Семья Костяковых жила на территории Кобринского укрепления. Окна квартиры выходили на стадион, в сторону границы. Таких домов было четыре. Все одноэтажные, длинные. Недалеко от дома находилась санчасть. Бани в крепости не было, поэтому семьи из этих домов ходили мыться в санчасть.
В этих домах жили семьи комсостава: Климовы, Лавриковы, Милыиины, Климушкины, Акимочкины, Никитины, Нестерчуки.
Когда начались обстрел и бомбежка крепости, спящие люди не сразу поняли, что это война. Муж Елизаветы Сергеевны в полной военной форме выбежал из дома, успев сказать, чтобы она бежала в штаб, так как надеялся, что женщин и детей вывезут из крепости. Дежурным по части был младший лейтенант Ульян Новиков. Однако пробежать, даже и небольшое расстояние, до штаба Елизавета Сергеевна не смогла, а добралась только до ремонтных мастерских.
В мастерских разместились несколько семей, примерно 30 человек. Некоторые прибежали полуодетыми, и поэтому женщины делились друг с другом одеждой. Здесь же рядом с ними находились и защитники. Мастерские располагались в земляном валу, состояли из двух помещений для ремонта боевой техники.
Муж Е.С. Костяковой пробиться из крепости не смог. Вывезти пушки на тягачах также не удалось: враг обрушил на них прицельный огонь. Боевые машины, подготовленные для выхода из крепости, вышли к Кобринским воротам и были разбиты, застопорив выход. Это произошло севернее от того места, где сегодня находится главный вход мемориального комплекса «Брестская крепость-герой».
Бойцы и командиры, не сумевшие пробраться в расположение батареи, организовали оборону крепости на валах, держали под огнем подступы к Кобринским воротам и автомагистрали Брест - Москва.
Елизавета Сергеевна видела последний раз мужа в 6 часов утра. А потом очевидцы ей рассказали, что вместе с другими защитниками крепости он поднимал, размещал и определял на земляных валах невывезенные пушки, подтаскивал снаряды с командиром взвода 84-го стрелкового полка лейтенантом А.В.Басте (склад боепитания находился рядом). Погиб А.А. Костяков примерно в 10 часов 22 июня. Командира батальона 98-го отдельного противотанкового артиллерийского дивизиона лейтенанта М.А.Кагановича смертельно ранило, погиб и лейтенант А.Я. Басте.
Трактористы Александр Зайцев и Николай Соколов продолжали вывозить снаряды со склада боеприпасов к валам. Пушки не смолкали ни на минуту. Бои шли очень упорные. Появились убитые и раненые. Женщины, как могли, помогали бойцам, перевязывали раненых, ухаживали за ними. К ним прибегали боец Н.М. Соколов, солдат дивизиона М.Г. Фролов с ранеными.
Жара стояла невыносимая. А у женщин, детей и раненых ни воды, ни пищи уже не было. Всех мучила жажда. Никто из бойцов, отправившихся за водой, не вернулся. Женщины пытались найти выход из крепости. Им даже показалось, что нашли подземный ход. Проползли несколько метров и обнаружили завалы. Разобрали их, однако вскоре убедились, что подземного хода нет.
На второй и особенно третий день раны у бойцов стали гноиться. Все нижнее белье было использовано на перевязки. Некоторые дети не выдерживали зловония, стонов раненых, отсутствия воды, пищи, и у них начались судороги.
Трудно было и Елизавете Сергеевне: она была на седьмом месяце беременности (Е.С. Костякова 25 сентября 1941 г. в деревне Подлесье Брестского района родила сына Алексея, названного в честь погибшего мужа). На третью ночь из штаба 98-го дивизиона к ним пробрался боец Николай Михайлович Соколов. Он принес четыре банки консервированной фасоли, которые достал из-под разбитой машины с продовольствием. Их разделили между ранеными и детьми. Утром не было спасения от жажды. Решили в мастерской копать колодец. Много приложили усилий, выкопали глубокую яму, но воды в ней не оказалось. Пришлось доставать мокрый песок и высасывать из него капли влаги. И вскоре почти у всех началась рвота, так как песок пропах бензином.
Стало ясно, что женщин и детей невозможно уберечь. К вечеру четвертого дня руководители обороны восточных валов решили отправить женщин в плен во имя спасения детей. Женщин убедили и просили перенести и боль, и нужду, и временный позор, но остаться живыми, донести правду о защитниках крепости и о произошедшей там трагедии.
«Положение защитников было очень тяжелое, тем более, что рядом были мы с детьми, - вспоминала Елизавета Сергеевна. - Защитники крепости буквально вытолкнули нас. К нам присоединились из ям, из подземелий другие женщины с детьми. Образовалась группа примерно 35 человек. Выходили мы через Северные ворота. Вид у нас был страшный: волосы нечесаные, губы потресканные, дети полуживые».
Женщины шли без слез, даже дети молчали. Выйдя из убежища, они увидели сотни убитых красноармейцев. По дороге встречали бойцов. Все они были черные от грязи и копоти, измученные, израненные, с потрескавшимися от жажды и боли губами, еле державшиеся на ногах, не желавшие сдаваться врагу. С печалью в глазах провожали они прощальным взглядом женщин и детей, понимая свою беспомощность и как бы укоряя себя за то, что не смогли защитить их от врага.
У Северных ворот их встретили фашисты, собрали всех на лужайке и повели в конюшни. Всем очень хотелось пить. Только через несколько часов разрешили попить из колонки. Женщинам и детям казалось, что воды они не пили вечность. Два дня продержали их там, а потом отвели в переполненную тюрьму, которая находилась у реки Мухавец за Свято-Симеоновской церковью. Там из имевшихся старых советских запасов - протухлой трески и гороха - женщины варили в жестяных банках суп на костре.
Фашисты несколько раз выстраивали женщин и через переводчика кричали: «Жены комиссаров и политработников, выходите!» Никто не вышел, и никого не выдали. «Вот видите, комиссары и их жены вас оставили, уехали, скрылись», - передал переводчик слова гитлеровца. Не выявив среди заключенных членов семей комсостава, немцы стали постепенно выпускать их из тюрьмы.
Еще одна группа женщин и детей из домов комсостава, расположенных рядом со стадионом, собрались в штабе 98-го отдельного противотанкового артиллерийского дивизиона. Он располагался в земляном валу. В первый день войны там были вырыты окопы, расставлены пулеметы. Основные удары фашисты наносили со стороны железнодорожного моста. Пулеметчики вели сильный огонь и не давали возможности фашистам подойти со стороны Волынского укрепления.
В штабе дивизиона собрались жены командиров - Анастасия Антоновна Никитина с двумя детьми, Матрена Акимочкина с двумя детьми и матерью, Агафья Нестерчук с детьми, Дора Михельсон, Евдокия Сорокина, Таня Пыхтина-Новикова, Полина Пеныиина, Екатерина Лаврикова с детьми, Варвара Чеснокова, Варвара Левичева и др. В земляной вал стали приносить раненых. Женщины их перевязывали, используя имевшееся белье на бинты, подносили боеприпасы.
Дети и раненые постоянно просили пить. Есть поначалу никому не хотелось. С помощью Николая Соколова и еще одного бойца женщины пробили стену для выхода на кухню, которая была разрушена при первых обстрелах. На кухне женщины обнаружили котел с очищенным картофелем, залитым водой. Анастасии Антоновне Никитиной, Татьяне Пыхтиной-Новиковой, Кате Лавриковой, Дусе Сорокиной часто приходилось под огнем врага пробираться на кухню дивизионной столовой, чтобы набрать воды. Каждая ее капля давала защитникам новые силы в борьбе с фашистами. Трое суток этой водой поили раненых, детей. На четвертый день в штаб к женщинам и детям прибежал боец, которому удалось под сильным огнем противника переплыть Мухавец. Он рассказал, что батальон бойцов пытался перебраться с Центрального острова через реку, но это удалось немногим, что наши бойцы и командиры ведут ожесточенные бои с фашистами на Центральном острове.
В последний раз, когда Анастасии Никитиной пришлось ползти за водой на кухню, она сумела набрать только четверть чайника. Воды уже не было. А та, что еще оставалась в баке, прокисла от картофеля. Но и ей были рады. Когда она возвращалась с водой, около разрушенной стены увидела рядом с пулеметом бойца с разорванным плечом. Анастасия Антоновна дала ему напиться, хотела помочь перебраться в укрытие, но он отказался, хотя патронов у него больше не было.
Вечером 25 июня женщинам, раненым и детям посыльный от старшего политрука Н.В. Нестерчука принес банку консервированной фасоли. Но к ней никто не притронулся, всех мучила жажда. Боец передал приказ замполита о том, чтобы ночью, когда затихнет обстрел, по сигналу двух пулеметных очередей женщины ползком пробирались к ним, осторожно передвигая раненых. Но по этому сигналу выйти не смогли: весь участок выхода простреливался.
На валу, над штабом, все первые дни строчил пулемет замполитрука Григория Деревянко, не давая возможности фашистам подойти к крепости со стороны Московского шоссе. Когда группа немцев попыталась пробраться к штабу со стороны жилых домов, где находились женщины, дети и раненые, он своим метким огнем уложил всех на месте.
Попытки бойцов добыть воду в канале оказались трагическими. Воины, не успев доползти до воды, оставались лежать изрешеченными автоматными очередями. Пришлось рыть колодец тут же, в земляном валу. Анастасия Антоновна и другие женщины разбили цементный пол и вырыли колодец трехметровой глубины. Землю вынимали мисочками, сумели добраться только до глиняной жижи, в которой мочили тряпочки, платочки и прикладывали их к губам раненых и детей.
Старший политрук Н.В. Нестерчук понимал, что силы защитников иссякают, что женщин защитить они не в состоянии, поэтому обратился к ним: «Слушайте, женщины! Приготовьтесь к худшему. Вас, возможно, ждет плен, издевательства, пытки, может, для кого и смерть. Помните одно: вы должны вынести все это во имя Родины и ради того, чтобы сохранить для нее своих детей». «Тот день мне не забыть, - вспоминает дочь Н.В. Нестерчука Лидия Николаевна. - В свои 14 лет я хорошо понимала, за что борются и во имя чего остаются здесь умирать наши бойцы... Отец говорил со мной, как со взрослой. Его последние слова были: живи, доченька».
А небольшой изолированный от других отряд бойцов и командиров продолжал сопротивляться у штаба 98-го дивизиона. Им на выручку бросились бойцы соседнего участка, но все до одного погибли под шквальным огнем фашистов. Погиб и Н.В. Нестерчук.
Позже, 4(5) июля, в рукопашной схватке с фашистами был тяжело ранен И.Ф. Акимочкин. Фашисты пленили его, обнаружили у него партийный билет и потребовали отречься от Коммунистической партии, от партийного билета, обещая взамен жизнь. Воин, истекавший кровью, отверг это гнусное предложение и был расстрелян.
«На четвертый день войны, - вспоминала АА. Никитина, - когда умолк последний пулемет и погибли защитники нашего участка, фашисты окружили штаб дивизиона, где находились мы и раненые. Они, как звери, ворвались в помещение, бросая вперед себя гранаты. Выгнали нас на улицу, расстреляли на глазах у всех двух бойцов, которые были с нами, несколько раненых бросили живыми в подожженный гараж. Нас окружили плотным кольцом и повели в сторону Тересполя». Оттуда А.А. Никитина с другими женщинами вернулась в Брест и временно поселилась у жены командира 75-го отдельного разведбатальона майора Кудинова - Анастасии Арефьевны.
Многие женщины с детьми нуждались в крыше над головой. И А.А. Никитина приходила в тюрьму, чтобы помочь женщинам поскорее выбраться на волю. После освобождения они должны были идти в Южный городок, где раньше стояла танковая дивизия. Там, в продовольственных складских подвалах, поселились многие семьи командиров.
Но жить долго в холодных цементных подвалах было невмоготу. Однажды сюда с подводой прибыл крестьянин, прослышав о наличии в Южном городке горючего и продовольствия, которого, как оказалось, уже почти не осталось. Женщины рассказали ему о себе и попросили взять их в деревню. Примерно 20 километров шли вслед за подводой на некотором расстоянии десятки женщин с детьми. Крестьяне всех их разместили в деревне Подлесье. Оттуда некоторые весной и летом 1942 г. постепенно перебрались в город.
Семья кадрового командира Красной Армии старшего лейтенанта Бориса Валерьяновича Кузнецова (он, жена Елена Федоровна, мать жены, дочери - пятилетняя Нонна и грудная Лата) тоже жила в расположении 125-го стрелкового полка.
В первые минуты обстрела домов была контужена Нонна, ранена мать. Схватив детей, Елена Федоровна с матерью выбежали из дома и устремились к Кобринским воротам. Обстрел крепости не прекращался, и они спрятались в одном из сооружений на Восточном валу, где было много людей. Посидев некоторое время, они снова побежали к Кобринским воротам. Бабушка была окровавлена, у Нонны из ушей сочилась кровь. Лата плакала от испуга
От очередного взрыва приоткрылись Кобринские ворота, и многие бывшие здесь люди ринулись на улицу Московскую, которая вела в город. Через несколько часов Кузнецовы добрались до Кобринского моста. Он был запружен техникой, людьми. Недалеко от моста зашли в дом. Хозяйка разрешила разместиться в сарайчике. Принесла хлеба, воды. В сарайчике стояла небольшая бочка, на дне которой была солонина. Хозяйка указала на бочку, предложила с хлебом есть ее. От солонины они отказались, а за хлеб и воду поблагодарили. На следующий день они заметили, что хозяйка нервничала: боялась держать у себя «советок». Пришлось искать новое пристанище.
Бой в крепости нарастал. В городе из тюрем фашисты выпустили уголовников, началось мародерство, растаскивалось все из магазинов, складов.
Приютил Кузнецовых у себя белорус, работавший садовником у зажиточной польской семьи. Он разместил их в каморке, где они пробыли три дня. На четвертые сутки с сожалением сказал, что у хозяина дома размещают немцев-постояльцев. Долго пришлось скитаться в поисках жилья Кузнецовым, пока знакомые женщины не устроили их в одном из освободившихся еврейских домов недалеко от театра осенью 1941 г.
Восточный форт был еще одним участком обороны, сложившимся на территории Кобринского укрепления. Его защитники держались продолжительное время. Во главе обороны форта стоял опытный командир 44-го стрелкового полка, участник гражданской войны майор Петр Михайлович Гаврилов. Он из бойцов и командиров разных частей и подразделений сформировал боевой отряд, разбил на роты, создал штаб обороны участка. Начальником штаба назначил капитана Константина Федоровича Касаткина. Штаб был связан с командирами рот телефонной связью. Число защитников вместе с женщинами и подростками составляло около 400 человек. Из коммунистов создали партийную организацию. Она насчитывала около 70 человек. Ее душой стал заместитель командира 3-й пулеметной роты 333-го стрелкового полка политрук Степан Сергеевич Скрипник. «Комиссар Восточного форта» - так называли его те, кому довелось с ним быть в эти огненные дни июня и июля 1941-го.
В части Восточного форта, где раньше располагалась конюшня, находилось много семей командного состава. Среди них были жена заместителя командира пулеметной роты 333-го стрелкового полка 6-й стрелковой дивизии лейтенанта И.В. Прохоренко - Дарья Дмитриевна с детьми; жена командира 3-й пулеметной роты лейтенанта А.М. Бородича - беременная Мария Павловна с дочерью; жена заместителя командира по политической части 333-го стрелкового полка, батальонного комиссара Н.И. Аношкина - Татьяна Игнатьевна с двумя сыновьями; жена младшего лейтенанта Котова - Лидия - с двумя детьми; жена воентехника 2-го ранга Мартыненко - Екатерина Васильевна; жена командира 2-й пулеметной роты 2-го батальона 333-го стрелкового полка младшего лейтенанта Р.Г. Крупина - Лидия Михайловна с двумя детьми; жена командира взвода 84-го стрелкового полка младшего лейтенанта А.В. Горевого - Февронья Петровна с двумя детьми и другие семьи. Все они принимали участие в обороне Восточного форта, помогали командирам и бойцам, охраняли малолетних детей, которых насчитывалось здесь около двадцати.
За оказание медицинской помощи в районе Восточного форта отвечала фельдшер медицинской службы Раиса Ивановна Абакумова. Ухаживать за ранеными ей помогали мать Наталья Николаевна, жены командиров Софья Иосифовна Климова, Лидия Михайловна Крупина, Ефросинья Артемовна Козлова, Татьяна Федоровна Мельникова, Дарья Дмитриевна Прохоренко, Ефросинья Ивановна Лисецкая и др. У некоторых из них мужья погибли при обороне крепости уже в первые часы войны, у других еще сражались. В суровую пору испытаний мужественно вели себя эти женщины-патриотки.
Раиса Ивановна Абакумова до войны работала старшей операционной сестрой 95-го медсанбата. В первые часы в укрытии форта она организовала перевязочный пункт. Раненые все время поступали в «лазарет». Тут же приходилось хоронить умерших и погибших бойцов. Вскоре стало тесно, постоянно ржали лошади, всех мучила жажда, а воды не было. Пришлось лошадей выпустить. Вырыли колодец, но здесь, в конюшне, вода пропахла мочой животных. Некоторых раненых и детей тошнило от нее. Но вскоре и этой воды не стало. Больно было слышать мольбы детей и раненых о воде. У тяжелораненых бойцов началась гангрена, так как не было дезинфицирующих средств и антисептических повязок. Перевязочным материалом служили только халаты, нижнее белье. Разведка обнаружила на одном из складов оружие, гранаты и противогазы, на другом - лед и сухари, но ими трудно было воспользоваться из-за постоянного обстрела и бомбежек. С большим трудом Р.И.Абакумова с бойцами добывали воду, лед, сухари.
Ценой невероятных усилий приходилось спасать раненых. Среди спасенных Р.И. Абакумовой был замполитрук роты 33-го инженерного полка Иван Михайлович Солдатов. Он вспоминал: «При отражении одной из яростных атак я был ранен в ногу. Военфельдшер Раиса Абакумова сделала мне перевязку. Я продолжал сражаться еще несколько дней, переходя с группой бойцов из одного каземата в другой».
Стойкость и выдержку женщин высоко оценил и руководитель обороны Восточного форта П.М. Гаврилов: «Никогда не забуду подвигов военфельдшера Раисы Абакумовой и женщин, находившихся в форту. Из-под огня противника они выносили на себе тяжелораненых бойцов в укрытия, оказывали им медицинскую помощь. Женщины и дети мужественно делили с нами тяготы обороны, но не думали о сдаче в плен. Когда же на наших глазах стали гибнуть дети, мы сказали матерям: «Вы обязаны спасти наших детей, перенести даже ужасы плена. Навсегда я запомнил слезы моих товарищей, провожавших из форта женщин и детей. Это было 26-28 июня».
Раиса Ивановна Абакумова идти с женщинами отказалась, твердо решив разделить судьбу защитников крепости, какой бы она ни была. «Я принимала военную присягу и до конца буду ей верна», - заявила она командованию. До последнего дня обороны вместе с дочерью оставалась мать Раисы Ивановны - Наталья Николаевна.
Фашисты не только все время обстреливали форт, но и пускали слезоточивые газы. Погода была безветренная, и газ, проникнув в казематы, долго не рассеивался. Противогазы выдали бойцам, женщинам, а малолетних детей прикрывали полотенцами, тряпочками. Трудно было тем матерям, которые в момент обстрела домов потеряли в этом аду детей. У Лидии Михайловны Крупиной пропала дочь Лира. Старшая дочь Фаина была ранена. Февронья Петровна Горевая потеряла пятилетнего Володю, а с двухлетней Оксаной укрылась в форту. Она вспоминала: «Люди находились в очень трудных условиях: жажда, голод, страх, безызвестность, беспомощность и постоянная тревога за детей, мужей, бойцов. Очень тяжело было мне, потерявшей сына при бомбежке. Семь суток мы оборонялись. Бойцы не отступили ни на шаг».
Дарья Дмитриевна Прохоренко с тремя маленькими детьми (Алеше было пять лет, Машеньке - два годика и Юленьке одиннадцать месяцев), другими женами и детьми командиров в первые дни сражений активно помогала защитникам. «Оборону Восточного форта, - с волнением вспоминала Дарья Дмитриевна, - возглавил майор П.М. Гаврилов и политрук С.С. Скрипник. Мне особенно запомнился Степан Сергеевич Скрипник. Это был спокойный, стойкий и добрый человек. На 6-7-е сутки, когда от жажды и голода на руках почти умирали двое младших детей, я потеряла самообладание. Казалось, видеть страдания детей я больше не в силах, и, не имея возможности хоть чем-нибудь помочь им, умоляла бойцов застрелить меня и малышей. Комиссар С.С. Скрипник словами, идущими от доброго, тоже исстрадавшегося сердца, убедил меня мужественно перенести все невзгоды. Я счастлива, что двое старшеньких детей все-таки выжили. За это я искренне благодарна ему. Он был особенно внимателен к женщинам, детям, следил за тем, чтобы воду, добытую с огромным трудом, в первую очередь получали раненые и дети. Он организовал прием бойцов в ряды Коммунистической партии. Женщинам Степан Сергеевич говорил: «Если уцелеете, то расскажете о том, что было в Брестской крепости, и как мы умирали».
Женщины и дети вышли из Восточного форта и направились в район Северных ворот. Шли они с большим трудом, измученные, в изодранной одежде, грязные, неся на руках ослабевших детей. Фашисты их встретили злорадным смехом, фотографировали. Один гитлеровец по-русски спросил: «А почему остальные не выходят?» И, наслаждаясь своим «превосходством», ответил: «Боятся. Они ведь звери». Фашисты эту группу пленных женщин и детей отвели в инфекционную больницу. Там продержали сутки. Как и всех пленных, допрашивали. Но ничего не узнав о защитниках крепости, отпустили.
А измученные, израненные, истощенные защитники Восточного форта продолжали обороняться. И на открытом партийном собрании, проведенном С.С. Скрипником и П.М. Гавриловым, здесь же, в каземате, дали клятву сражаться до последней капли крови. Многие тогда вступили в члены Коммунистической партии. В их числе была и Раиса Ивановна Абакумова.
Прошла неделя, но защитники Восточного форта не сдавались. Фашисты вели усиленную пропаганду по радио, обещали воду, пищу, жизнь оборонявшимся, затем устроили дымовую завесу с хлором, организовали пожар. У защитников появилось носовое кровотечение. Противогазы у бойцов были, но дым не рассеивался сутками, так как погода была очень жаркая и безветренная. На восьмой день обороны, 29 июня, фашисты сосредоточили огонь по Восточному форту, снова применили артиллерию, бомбежку с воздуха. К вечеру обвалилась одна из стен. Затем произошли обвалы и в других местах, где сражались группы защитников. Закончились боеприпасы, а бомбежка продолжалась. Нескольких безоружных бойцов фашисты окружили и взяли в плен. Среди них была Раиса Ивановна Абакумова с матерью (Раису Ивановну Абакумову и ее мать после пленения фашисты передали в распоряжение начальника железной дороги. Раиса Ивановна пыталась наладить связь с патриотами, фашисты ее арестовали и поместили в тюрьму. С приближением Красной Армии к западной границе нашей Родины гитлеровцы отправили женщин в Германию. Там они находились в лагере для репатриированных. Их освободила Красная Армия 2 мая 1945 г).
В июле раздавались выстрелы и в расположении 333-го стрелкового полка, Белом дворце, в части оборонительной казармы, примыкающей к Белостокским воротам, у Тереспольских ворот. С Западного острова в одну из ночей в Цитадель пробились воины-пограничники. В ночь с 5 на 6 июля трем из них удалось выйти из окружения. В этой группе был М.И. Мясников, курсант окружных курсов шоферов погранвойск. В начале июля в неравном бою была захвачена одна группа воинов, оборонявшая участок Восточнго форта. 13 июля там сражались защитники во главе с майором П.М.Гавриловым.
23 июля, на 32-й день войны, принял свой последний бой ПМГаврилов (За исключительное мужество и героизм, проявленные при защите Брестской крепости, ГШ. Гаврилову в 1957 г. присвоено звание Героя Советского Союза. Умер Гаврилов 26 января 1979 г. в Краснодаре, похоронен на гарнизонном кладбище в городе Бресте). Раненый и изможденный, он попал в плен. И не пустил себе пулю в висок, как доложили немецкому генерал-лейтенанту Шлиперу. Гитлеровцы не стали расправляться с командиром Красной Армии. Немецкие военачальники не раз и не два признавали мужество гарнизона. Командующий 4-й армией генерал-фельдмаршал фон Клюге высказался так: «Результатом применения всех... боевых средств является полное опустошение крепости. Враг защищался упорно и ожесточенно».
За пределами Брестской крепости на участке Чижевичи - Вильямовичи - Челеево, вдоль реки Буг, километров 12-15 севернее Бреста находились 7,8,9-я стрелковые роты 3-го стрелкового батальона 125-го стрелкового полка. Бойцы батальона выполняли задания по укреплению границы, где и застала их война. Они вели упорные бои под командованием капитана Макара Евграфовича Колесникова. По его приказу батальон занял оборону на заранее подготовленных позициях. Слева находилась Челеевская застава.
В трех местах противник пытался переправиться через реку Буг вброд, на резиновых лодках и по понтонам, но был остановлен огнем красноармейцев. Неравную по силе вооружений борьбу с гитлеровцами вела 7-я стрелковая рота под командованием лейтенанта Горшкова (Имя и отчество Горшкова неизвестны). Он получил несколько ранений, но продолжал командовать, водил роту в контратаки и первым врывался в ряды наступающего врага, уничтожая его в рукопашной схватке. Так же отважно сражался и младший политрук, заместитель командира по политчасти 8-й стрелковой роты Василий Федосеевич Чекалин (Семья В.Ф.Чекалина в это время находилась в Брестской крепости).
Командование 9-й стрелковой роты принял на себя прорвавшийся к батальону из города и получивший при этом ранения старший адъютант 3-го батальона лейтенант Алексеев Владимир Алексеевич. 22 июня боевые действия он начал в расположении 125-го стрелкового полка (был вызван накануне в штаб батальона). С группой бойцов вырвался из крепости и с боями продвинулся к расположению 3-го стрелкового батальона на Челеевской заставе, соединился с бойцами и командирами 62-го Брестского укрепленного района.
Как только начался бой, жена лейтенанта В.А. Алексеева - Тамара Антоновна - прибежала в батальон и организовала пункт медицинской помощи, выносила из-под огня раненых бойцов, перевязывала их, доставляла воду.
Однако враг был силен и во много раз превосходил силы защитников. В течение дня пришлось отбить 8-10 атак.
24 июня у одного из станковых пулеметов остался только дважды раненный сержант Мячиков (Имя, отчество и судьба сержанта Мячикова неизвестны). Героически погиб лейтенант Горшков. 25 июня отдал свою жизнь за Отчизну младший политрук Чекалин.
В ночь на 26 июня оставшаяся от батальона группа забросала противника гранатами и вырвалась из кольца.
Героические подвиги воинов Брестского гарнизона закладывали основу для будущих побед Красной Армии.


   страницы     
-----------------------------------------------

Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.

Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
Брест. Живая боль. Женщины и дети Брестского гарнизона (1941-1944). А.А. Гребенкина.
                     

 
brest-sv.com ©




 
ваша реклама в интернете

Фирмы, организации, компании,  магазины,  салоны Бреста

Брестская доска бесплатных объявлений

Реклама в Интернете



Яндекс.Метрика